Город и ветер - Страница 45

Тонкие пальцы мага скользнули по ровной линии её лба, по щеке, наслаждаясь ощущением упругости не знающей возраста кожи. Таш откинулась на спину, глядя на него снизу вверх. Полные губы дрогнули в намёке на улыбку.

Это было то, за чем они тянулись друг к другу, то, что по-настоящему означало для них близость. Родство даже не душ, а чего-то куда более древнего, тёмного, животного. Родство боли.

Человеку, несправедливо одарённому красотой, здоровьем да ещё и непомерным самомнением, никогда этого не понять. Разве можно объяснить сжигающее насквозь ощущение того, что на тебя смотрят? Разве опишешь словами тихую панику, это отвращение и ярость оттого, что они видят?

Ты ощущаешь своё тело, каждый его некрасивый и нелепый изгиб, каждую позорящую линию. Ты всегда, в любой момент контролируешь свою одежду, позу, движения. Ты никогда не забудешь повернуться определённым образом, чтобы скрыть от чужих глаз то, что вызывает в тебе волны мучительного стыда. Какое общение, какая свобода? Ты не замечаешь собеседника, ты так поглощён собой, что времени подумать о чувствах и мыслях других не остаётся, и все силы уже направлены на то, чтобы прервать неловкий контакт, отступить, спрятаться. Чтобы они не видели. Чтобы они не поняли…

Красоте никогда не понять уродства. Как не понять тех, кто по какой-либо причине считает себя уродливым.

И никогда им, здоровым, сильным, уверенным, не понять той жажды, той неодолимой необходимости. Физической потребности видеть своё отражение в чужих глазах. Видеть и понимать: оно прекрасно.

Тэйон смотрел на Таш, на диковатые линии её лица, на тонкую шею, хрупкие косточки ключиц. Волосы этой женщины были подобны тугим тёмным змеям, в теле её пылало звёздное пламя, душу её обожгло бездной. Это была его женщина, и меньше всего его заботило, есть ли у неё крылья и почему она их потеряла.

Пальцы Таш скользили по плечам мужа, путались в его прямых прядях, спускались на спину. Черты лица этого мужчины были резки и властны, волосы уже наполовину седы, тело напоминало о напрягшемся перед взлётом соколе. А в душе таилась свободная сила ветра, отрицающая любые ограничения. Её мужчина, и, честно говоря, ей было глубоко плевать, может ли он пробежаться по лестнице или подарить ещё дюжину наследников. И двоих хватило так, что дальше некуда…

Лицом к лицу. Глаза в глаза. Снежнозвёздная бездна и янтарная хищность. Глазами они понимали и принимали друг друга. И вряд ли кому другому было доступно такое же понимание.

К тринадцати проклятым любовь и ненависть. Они были близки так, что все понятия о любви и ненависти из мира красивых, здоровых и глупых теряли всякое значение, становясь лишь словами на ветру. Они были единым целым, неотторжимой частью друг друга. Отражением на стекле, тенью на стене.

Искалеченные даже не телом — духом, и лишь друг другу позволявшие видеть эти раны. Лишь друг с другом позволявшие себе быть… собой. И не терять себя.

Тэйон медленно наклонился, чувствуя, что тонет, тонет в бездонных глазах, поймал губами её губы.

— Ветер и пепел! — резко выпрямился, опираясь на руку, нависая на ней, теряясь в ней. — Я вытащу сюда Ваши эскадры, моя лэри. Но придётся очень хорошо подумать, что делать с ними после этого.

Стены содрогнулись, когда в замок ударила ещё одна молния. Губы Таш торжествующе изогнулись, мелькнули белые зубы. Тэйон почувствовал, как уголки его собственных губ тоже приподнимаются, не в силах противостоять ситуации.

Эта женщина и в самом деле способна соблазнить даже такого безнадёжного калеку… Повезло с жёнушкой. Спасибо, лэри Лия. Вы были правы — мы друг друга стоим.

Но в самом деле он никогда и не претендовал на то, чтобы казаться мудрецом. А уж тем более — быть им.

Таш вдруг приподнялась, обвив руками его шею, впиваясь губами.

— Тэй…

Толчком бросил её обратно на подушки, между его пальцами вновь заплясало синевато-серебристое пламя отработанных за двадцать лет заклинаний. Губы коснулись нежной, так редко освобождаемой от защитного панциря шеи, скользнули ниже…

В конце концов существует бесчисленное множество способов доставить женщине наслаждение. А идиотские оправдания вроде шальных арбалетных болтов — слишком слабые отговорки для того, чтобы уклоняться от выполнения супружеского долга. Об этих двух фактах и напомнила ему Таш, причём весьма недвусмысленно и грубо, в тот вечер, когда под их соединёнными руками сломался клановый меч повелителя соколов.

Тэйон всегда относился ко всему, что касалось долга, предельно серьёзно.

За окном грохотала и бесновалась ничем не сдерживаемая буря.

Глава 5

If you can dream — and not make dreams your master;

If you can think — and not make thoughts your aim…

—

Если…

…способен ты мечтать,

Рабом не становясь Мечты

И думать, мысль свою не называя Целью…

Погода бесновалась и билась в истерике. Буря обрушила на город всё новые и новые удары, заставляя запертых в своих укрытиях жителей забиваться всё дальше и всё глубже, пытаясь спастись от вспышек её ярости. Даже обитатели подземных уровней, на которых погода и сбои в её контроле обычно не оказывали никакого влияния, вынуждены были признать положение бедственным и, отложив все прочие дела, броситься на борьбу со стихией. Ещё бы они не бросились. Уходящие в глубь земной поверхности галереи и залы грозило просто-напросто затопить — вместе со всеми, кому не повезло там оказаться. По сообщениям, подземные сады, являвшиеся основным источником пищи в городе, понесли серьёзный ущерб. Дренажные и вентиляционные системы не выдерживали.