Город и ветер - Страница 102

102

Под подозрительным взглядом магистра воздуха перья начали медленно оседать на пол. И на самого магистра.

Тэйон поднял руку, прищурившись, разглядывал осевшие на мантии серые пёрышки. Тонкий, тёплый пух, определённо совиный. В области сердца появилось подозрительное щекочущее ощущение, которое с каждой минутой всё усиливало его желание то ли засмеяться, то ли бежать куда глаза глядят.

Подавив смех и сурово сказав себе, что настоящий сокол не бегает ни от кого, магистр осторожно заглянул в дверной проём.

Магистр воздуха Фина ди Минерве, более известная в великом городе как профессор Совёнок, сидела на слишком высоком для неё стуле, держа на вытянутой руке раскрытую книгу, и подслеповато щурилась в сторону начерченного на полу круга силы.

Если Лаэссэ считался местом магов, магии и таинств, то Совёнка можно было по праву считать душой великого города. Магом она была, возможно, величайшим в известной истории. Магией она дышала, магия наполняла каждое её движение, каждое слово и мысль, так что, когда во время их первого знакомства Тэйон неосторожно посмотрел на эту маленькую женщину простым взглядом, без защитной вуали ментальных щитов, то не увидел и следа физического тела, ни малейшего отголоска человеческой плоти и крови. Вместо этого перед ним предстало уткнувшееся в книгу скопление чистой энергии. Дух, ветер, сила и интеллект, по какому-то недоразумению принявшие форму обычного мага. Да, тайной она была, величайшей тайной великого города, вот уже пять сотен лет живущей в маленьком домике в центре Лаэссэ и неизменно ставящей в тупик и сводящей с ума любого, кто пытался разгадать её.

Маг, магия, тайна… Могущественная магистр ди Минерве была воистину неразрешимой загадкой. Хотя бы уже потому, что, несмотря на окружающие её легенды, несмотря на очевидную мощь и сверхъестественную осведомлённость, мало кто был способен смириться с мыслью о величии, скрытом за столь… нелепой упаковкой.

Фина ди Минерве была наполовину эльфийкой, унаследовавшей от своих предков красоту, живость и долголетие. При этом она была начисто лишена даже намёка на элегантность. Единственная в Паутине Миров эльфийка, страдающая от избыточного веса, госпожа профессор являла собой низкорослое, округлое и рассеянное существо, увенчанное беспорядочными тёмными кудряшками и взиравшее на мир из-за огромных очков в черепаховой оправе. Забывчивая настолько, что регулярно выходила из дома в домашних тапочках, она была всегда окружена беспорядком и недоразумениями, которые умудрялась не замечать с истинно царственным презрением к мелочам.

Однако самым ярким из отличающих это страннейшее существо чудачеств была Книга. Именно так, с большой буквы, потому что любая книга, попадавшая в руке Финне ди Минерве, тут же становилась самым важным предметом в мире и не выпускалась до того момента, пока госпожа профессор не прочитает её от корки до корки. Фина не расставалась с Книгой никогда: на улице или за обедом, на лекциях или выполняя сложнейшее заклинание, она всегда стояла, сидела, шла или летела, уткнувшись в открытые страницы и обращая на них куда больше внимания, чем на окружающий мир. И всё было бы не так плохо, если бы подобная невнимательность не заканчивалась порой для вышеупомянутого мира печально.

Данный момент не был исключением: госпожа профессор, казалось, разрывалась между желанием дочитать страницу и попыткой разобраться, что же пошло не так с её чарами. Одетая лишь в шаль, накинутую поверх совершенно немыслимой кружевной ночной сорочки, Совёнок, осыпанная совиным пухом, с несчастным видом съёжилась на верхушке своего высокого табурета и с зелёно-жёлтым маленьким ужом, запутавшимся в причёске. Комната, в полном созвучии с характером хозяйки, являла собой воплощение абсолютного хаоса, добиться которого можно лишь десятилетиями целенаправленного пренебрежения уборкой. Впрочем, похоже, что недавно кто-то всё-таки пытался навести здесь хотя бы видимость порядка, сметя пыль и кое-как рассортировав горы хлама, занимающего все углы. Тэйон тихо поразился, как госпоже профессору удалось найти на полу чистое место, чтобы начертить круг.

В следующий момент Фина шмыгнула носом:

— Магистр Алория, дематериализация ведь возможна через любую стихию? — Она говорила на халиссийском высоком диалекте, но перепутав грамматические формы слов так, что понять скрываемый за её бормотанием смысл было совсем не просто.

Тэйон собрал присыпанные пухом остатки собственного достоинства и, покинув прикрытие дверного косяка, влетел в комнату. Поскольку в маскировке, похоже, не было ни малейшего прока, он движением руки отключил встроенное в кресло заклинание невидимости.

— Насколько мне известно, деструктивные заклинания лучше всего удаются огню, госпожа профессор. Маги этой ложи лучше всего умеют избавлять от возникающей в таких случаях излишней энергии.

— Я не хочу от неё избавляться! Мне и нужно было перевести массу в энергию, чтобы встроить этот процесс в чары для постоянной самоподпитки!

Он, должно быть, неправильно расслышал. Фина выговаривала слова не очень чётко, к тому же на устаревший манер.

Перевести…

Разум мага с разбегу налетел на непробиваемую стену и сполз по ней, стекшись в лужицу где-то в районе желудка. При одной мысли об энергиях, которые вовлечены в манипуляции столь глубокой волновой основой материи, воображение сухо отказывалось служить требующему слишком многого хозяину. Мастер воздуха посмотрел на тоненькую, нарисованную мелом линию на полу, которая была всем тем, что не дало прилегающему кварталу оказаться сметённым выжигающим саму структуру пространства взрывом, и вяло удивился, как этот город простоял так долго. С такими-то обитателями.

102